Игры подросткового возраста

19 ноября 2014

Взрослые играют, дети играют, женщины играют, пенсионерки играют и на телефонах, и на айпэдах, и на айфонах, и на лэптопах…

С протоиереем Андреем Лоргусом, ректором Института христианской психологии, беседует Ольга Кирьянова

– Отец Андрей, сейчас много говорят об информационном обществе как о новой реальности. Как Вы относитесь к этому термину?

– Информационное общество – это фантом. Фантом общества людей. Есть люди, которые пользуются информационными технологиями, но «информационного общества» как новой реальности – нет. Реальность та же, старая, как мир. Сообщество людей, которые пользуются информационными технологиями, для профессии, для личных целей, конечно, расширяется. Но это не мир людей, живущих по технологии «цифры». А все тот же мир, который живет по вечным законам бытия.

– Нередко приходится слышать, что поколение молодежи, которое взрослело в первое десятилетие XXI века и выросло с гаджетами в руках, не овладело многи­ми важными интеллектуаль­ными навыками, в особенности уме­нием самостоятельно анализировать информацию, довольствуясь ее потреблением. Вы с этим согласны?

– Конечно, нет. Это все социальные страхи, которые некоторые очень любят. «Новое поколение» – это такое обобщение, которое на научном уровне будет сразу же оспорено. Поколение – это люди, они очень разные. Есть дети, которые с детства пользуются айпэдами, есть дети, которые не знают, что это такое. Есть дети, которые с детства читают книги, и им читают. Есть дети, которые никогда не читают книг. Есть дети, которые смотрят телевизор непрерывно. Они живут в квартире, где в разных помещениях одновременно работают два-три телевизора. Есть дети, у которых ничего этого нет. Как можно обобщать и делать выводы обо всех?

Вскоре после войны в Швеции было проведено такое шуточное статистическое исследование: каждый год в Стокгольме подсчитывалось количество аистов на крышах домов и количество новорожденных детей в городе. Исследователи выявили совершенно точную, статистически достоверную кор­реляцию между этими двумя показателями, и было доказано, что аисты приносят детей. Это шуточное исследование было зачитано на серьезной конференции, ученые посмеялись. Но те люди, которые занимаются методологией науки, взяли этот пример на вооружение, потому что полученные данные коррелируют через еще один показатель, важный для Стокгольма, для аистов, для детей. После войны был заметен значительный рост благосостояния города. Чем выше благосостояние, тем больше помоек – тем больше пищи для аистов. И естественно, чем выше благосостояние, тем больше детей. Вот и все. Так же и тут. Чтобы понять, что происходит с детьми вообще, необходимо анализировать все факты, знать, что эти дети едят, где они растут, в какой среде. Надо анализировать все показатели. Ученый не может так заявлять: «Доказано, что…».

Другое дело, что гаджеты и виджеты, изначально предназначенные для работы, все чаще становятся средством для игры. Примеры я вижу в электричках и в метро почти на каждом шагу. Взрослые играют, дети играют, женщины играют, пенсионерки играют и на телефонах, и на айпэдах, и на айфонах, и на лэптопах. Картина, скажем, начала 2000-х и даже 90-х годов была совершенно иная: когда я видел лэптоп в руках у пассажира самолета или поезда, этот человек, как правило, спешно работал. Нынешняя картина очень печальная – играют.

– А игра для человека – это не процесс познания?

– Да, если игра развивающая и соответствует возрасту. Но если взрослая женщина, которая возвращается с работы, играет в тетрис, это не развитие. И она отчетливо это понимает сама. Главное, что в этом действии для нее важно не развитие, а расслабление и отдых, настолько она переутомлена. А другого способа отдохнуть она не знает.

– Насколько возможен диалог между детьми XXI века и их родителями?

– Диалог, конечно, возможен, и он есть. Техническое оснащение ребенка не говорит еще о степени его развития. Здесь важнее другие факторы. Прежде всего, это уровень развития родителей. Интеллектуальное становление ребенка начинается с первых месяцев, и очень важно, кто и как с ним в этот период разговаривал. Ребенок слышит голос, видит образ, выражение глаз. Он слышит речь. Какую? Ничего хорошего, если в ней не явно, но скрытым образом присутствует сквернословие.

Второе – уровень общения родителей и ребенка, то есть буквально количество часов, проведенных ребенком с родителями, когда они вместе что-то делали, или вместе читали, или изучали, или разговаривали, или играли. Третий фактор – это определенные интеллектуальные возможности семьи. Не технические, а гуманитарные. Если ребенку в двух-, трехлетнем возрасте читают сказки, он держит в руках красивые книжки, слышит музыку, которая звучит в доме, то к подростковому возрасту он будет обладать определенным полезным культурным багажом… Многое зависит от того, в какую школу пойдет ребенок.

– Зачастую родители боятся за детей, проводящих много времени в интернете, зависающих в социальных сетях, из-за обилия присутствующей там негативной и соблазнительной информации…

– Оградить от подобной информации детей невозможно, тем более что она присутствует далеко не только в интернете. А телевидение, а реклама, а улица? Например, еду я в машине, попадается мне перетяжка с какой-нибудь рекламой, с каким-нибудь слоганом, малопристойным. Непроизвольно этот слоган попадает мне на глаза и оседает в моем сознании и воображении. Что же делать нам, если в нашей городской жизни это происходит очень часто?

Хорошо помню, как ездил в троллейбусе по Ленинградскому проспекту, переезжая мост у Белорусского вокзала. Там на фасаде дома была огромная реклама световая, цитата из Ленина, что газета – это не только коллективный агитатор и там чего-то еще, но и коллективный организатор. Вот видите, я почти дословно помню эту фразу, так она осела в памяти. Таких лозунгов и слоганов до перестройки было в Москве огромное множество. Что же, они не действовали? Действовали. И до сих пор сидят в сознании моего поколения и продолжают действовать. У кого-то вызывают раздражение, у кого-то вызывают злость, у кого-то, может быть, ностальгию. Кстати говоря, реальный образ, реальный человек воздействует на воображение в несколько сот раз сильнее, чем любой самый изощренный интернет-образ. В православной аскетике это известно уже давно. И способом противодействия соблазнам, привносимым извне, является та же самая борьба с помыслами. Нужно отбросить это от себя и все.

– Самоограничение – это выбор взрослого человека. Ребенок к этому еще не вполне способен.

– Конечно.

– Как же его уберечь?

– Да никак его не убережешь. Дети все равно будут стремиться к тому, что мы им запрещаем. Кстати, не только дети. Все равно будут смотреть запрещенные программы и сайты, читать запрещенные книги и журналы. Помню, как моя старшая сестра читала запрещенные в школе книги; почему-то им не давали читать «Консуэло», «Красное и черное». Я, честно говоря, не читал, не знаю. Но в советское время в школе они были запрещены. Ну, дети интересуются тем, что запретно, и мы их не убережем от этого.

– Остается ждать, пока они повзрослеют и поймут, что это опасно?

– Конечно. Главное не в этом, главное – отношения в семье. Если они открытые, добрые, то ребенок впитывает атмосферу семейных ценностей и будет жить с ними. Это не значит, что он в своем поведении всегда будет на них ориентироваться. Поведение подростка, как правило, антисемейное. Он знает, что делает что-то не то, но его неудержимо влечет к этому. Он не может сопротивляться.

– Действительно не может?

– Конечно, может, но нужна сверхмотивация для этого.

– То есть требовать от ребенка сознательного самоограничения, как делают это многие православные родители, невозможно? Он может притворяться, но все равно не будет с этим ограничением солидарен?

– Скорее всего, да. И если он не позволит себе нарушить запреты в подростковом возрасте, то он потом это сделает.

– Так сказать, «оторвется по полной»?

– Ну, не знаю уж, по полной или нет. Но когда я вижу в метро взрослых серьезных мужчин, которые играют в «бродилки» и «стрелялки» на компьютере – это что? Это дети, недоигравшие в свое время, те, которых заставили рано идти учиться, работать. Вот они во взрослом возрасте и наверстывают. Расстаться же с играми подросткового возраста может лишь нравственно зрелая личность.

Протоиерей Андрей Лоргус

Источник: orthodoxmoscow.ru